---

О неотступности в молитве

Суббота 33-й седмицы по Пятидесятнице Лк., зач. 88, XVIII, 2-8

Во имя Отца и Сына и Святаго Духа.

Сегодня вы слышали Евангелие, в котором Господь говорит притчу о некоем человеке — судие неправды, которого некая вдовица просила защитить ее. Судья тот, как сказано, жил, «Бога не бояся и человек не срамляяся» (Лк. 18:2), то есть, иными словами, ничто не могло его заставить защищать ее. Но за неотступность вдовицы он исполнил ее прошение.

Рече же Господь: «Слышите, что судия неправды глаголет? Бог же не имать ли сотворити отмщение избранных Своих, вопиющих к Нему день и нощь, и долготерпя о них? Глаголю вам, яко сотворит отмщение их вскоре» (Лк. 18:6-8).

Притча эта говорит о том, что от нас требуется неотступность прошения.

Но нужно помнить, что неотступность эта как бы проходит некое испытание. Это звучит так легко: долго она утруждала судью, на наш внешний взгляд. Но за этими словами стоит очень многое. И когда сам начинаешь просить, тогда понимаешь, что неотступность — это подвиг. Просто при внешнем взгляде мы внутреннюю сторону этих глубоких евангельских слов не чувствуем, не постигаем.

Как-то в беседе со старцем отцом Сергием, который служил у нас, я сказал:

— Батюшка, вот какой был Павел Послушливый, ученик Антония Великого… Антоний Великий велел ему воткнуть сухую палку в песок в египетской пустыне, дал ему кружку и сказал: «Вот, поливай ее». А нужно было за водой ходить далеко: с утра идешь, а к вечеру возвращаешься. И с кружкой (а сколько там в кружке принесешь воды-то?) он ходил и поливал эту палку два года. После этого она в песке проросла, зацвела и дала плоды. И Антоний Великий приходящим говорил: «Вот плоды послушания».

Так выглядит с внешней стороны это событие. И я, с детства зная эту историю из «Жития святых», никогда даже не задумывался над ней. А вот когда вспомнил о ней в разговоре с отцом Сергием, он сказал:

— Да, палку-то поливал. А внутри-то какая буря была!

И я понял, что за всеми внешними действиями, прежде всего, стоит внутреннее состояние, внутреннее содержание.

И вот, вдовица неотступно просила. Это не просто — неотступно просить. Что же происходит в это время внутри тебя, и внутри тех, кто тебя окружает, и внутри того, за кого ты просишь? Мысли начинают тебе досаждать: «Ну, что ты? Это пустое дело! Зачем ты этим занимаешься?» Да еще помыслы ропота, раздражения враг посылает.

Когда-то блаженная Моника просила за своего сына, будущего блаженного Августина. Пришла она к святителю Амвросию Медиоланскому и говорит:

— Сын мой идет не тем путем.

— Молись, — говорит ей святитель.

Она стала молиться.

Молится. Приходит опять и говорит:

— А он все хуже становится.

Что же в душе у нее творилось во время ее неотступных молитв? А сын — все хуже и хуже… Она молилась так двадцать лет. Она ослепла от слез.

Тогда она пришла снова к святителю и говорит:

— Вот, я все-таки молюсь.

Святитель сказал:

— Не может быть, чтобы дитя стольких молитв погибло.

И ее сын обратился потом к Богу и стал одним из отцов Церкви.

Вот — как бы исполнение сегодняшней притчи.

Вдовица просит защитить ее от соперника ее. Кто этот «соперник»?

Это тот, от кого и мы просим Бога себя освободить, о ком Господь сказал нам в Своей молитве: «и не введи нас во искушение, но избави нас от лукавого» (Мф. 6:13). Тот, который старается все время навредить всему доброму, тот, который на нас нападает, и на детей наших, и на близких наших. Одним словом, тот, который пытается соперничать с Богом.

Соперник этот все время, как говорится, работает. День и ночь! Как он сам признался преподобному Макарию Великому: «Ты мало ешь — я совсем ничего не ем. Ты мало спишь — я совсем не сплю». Эта борьба идет постоянно. За словами, которые мы слышали сегодня в Евангелии: вопиющих день и ночь, — стоит очень много. Стоит вся наша жизнь, со всеми мыслями, обстоятельствами, со всеми «советчиками».

Вот человек молится. За кого-то просит, ходатайствует перед Богом, заказывает сорокоуст, подает милостыню… Особенно, когда за близких, родных. А враг сначала начинает нападать на него внутри: «Что ты? Зря все это, безполезно».

Потом начинает нападать на того, за кого молятся. Тот начинает озлобляться, раздражаться. Потом, если и тут врагу не удается помешать, он начинает действовать через разных советчиков, которые говорят: «Да что ты возишься? Да брось ты! Нечего вообще этим заниматься! Да ты лучше сделай вот так…»

«Друзи да будут тебе мнози», — сказано в Библии, — «а советник — один из тысячи». — «Все возвести могущему понести», то есть советоваться можно только с тем, кто может понести это.

Потому, когда мы о чем-то просим, нужно помнить, что это непростое дело. И чтобы истинно устоять в этом неотступном прошении, нужно иметь твердую веру. Неотступную веру.

Такие примеры есть в Евангелии. Помните, слепой просил: «Иисусе Сыне Давидов, помилуй мя». Замечательный это пример! «И предыдущий прещаху ему, да умолчит» (Лк. 18:38-39). Вот это и есть тот самый бес, который устами советчиков говорил: «Да что ты? Да замолчи! Зря ты! Безполезно. Зачем? К чему?»

Нет! Если Господь положил тебе на сердце за кого-то просить, особенно если это близкие люди (о близких ты вообще обязан молиться), ты должен просить. И просить неотступно.

Господь утешит тебя. Вдруг смотришь — какое-то в его душе движение будет… Но враг — нападает. И поэтому мы часто этого движения не замечаем, говорим: «Притворяется!» Да нет, не притворяется. Просто это тот самый момент, когда Господь хочет тебе сказать: «Трудись дальше, есть движеньице-то!»

Но мы часто не имеем должной неотступности, не имеем неотступной веры, не имеем чистоты сердечной, потому и не видим этого, пусть на первых порах малого, результата.

Для чистого — все чисто. Господь, как Чистейший, видит в каждом человеке малейшее проявление чистоты, малейшую искорку. А мы доброе-то не можем воспринять, не говоря уж о каком-то тонком движении души. Всё по нечистоте своей. Ближнего не можем потерпеть. А нас-то Господь терпит! Сколько раз было у нас: обещали что-то сделать — и не делали. Господь долготерпит о нас — долготерпи и ты о ближнем твоем. Потому что Господь показывает в нем тебе — тебя самого перед Богом.

«В ближних наших — наше спасение», — так говорят святые отцы. То есть через них Господь показывает нам: если мы неисправимы, то и наши ближние так же не исправляются. Если мы медленно двигаемся и только через много лет начинаем приходить в разум (если еще приходим!), то что удивляться, если и наши близкие никак не могут двинуться в этом направлении?

Преподобный Серафим говорил: «Стяжи дух мирен, и около тебя спасутся тысячи». То есть, занимайся спасением своей души, и тогда спасение душ ближних твоих тоже будет продвигаться.

Судия неправды… А кто это?

Мы своим обыденным сознанием понимаем так, что это плохой, нерадивый судья.

Вот у нас здесь, в Отрадном, погребен владыка Стефан, который три года провел в лагерях, потом Господь сподобил его епископства, а скончался он в неделю жен-мироносиц во время проповеди. Так вот, Господь сподобил меня, грешного, с ним беседовать. Он спрашивает меня:

— А знаешь ты, кто такой судия неправды?

— Ну, какой-то неправедный судья, — отвечаю я, — который все-таки не выдержал…

— Да нет. Это Бог.

— Как так Бог?! Ведь судья-то — неправды!

— Да, конечно, — говорит владыка, — Господь — Судия неправды, потому что, если бы Он был Судия правды, то вынужден был бы всех нас казнить. А Он нас милует. «Не по беззакониям нашим сотворил есть нам, ниже по грехом нашим воздал есть нам (Пс. 102:10). Он судит нас «по велицей милости Своей» (Пс. 50:3).

А по правде-то — так не судят!

Вот часто жалуются: «Ох, какая жизнь тяжелая!» Я спрашиваю:

— А аборты-то у вас были?

— Да, да…

Я говорю:

— Знаете, за одно только убийство собственного ребенка (а это — убийство!) по земным законам раньше давали двадцать пять лет каторги. Вы знаете, как за границей суммируют сроки? За два убийства — пятьдесят лет. За три убийства — семьдесят пять лет каторги. А вы на свободе ходите.

Это — только один пример. А другие грехи? Так какой же мы жизни достойны по суду праведному?

Да, действительно, Бог — Судия неправды, потому что, если по правде, всех нас надо на каторгу.

Было время, когда наша Россия была вся православная. И по законам тех времен за богохульство, за оскорбление святыни, за поругание икон или храма полагалось минимум десять-двенадцать лет каторги или даже пожизненная каторга. И вот, когда начали ломать храмы, иконы сжигать — есть документальные кадры, как Храм Христа Спасителя взрывали, и наш храм оскверняли, вот за этим, южным, приделом была перегородка, за которой картофель хранили, — то ничего удивительного, что после этого чуть ли не восемьдесят процентов населения сидело в тюрьмах и лагерях. Так и нужно было, потому что все были в разной степени к этому причастны. А те, которые за веру страдали — те были мученики. Они за всех молились, грехи наши брали на себя.

И тогда становится понятным, что, действительно, Господь — Судия неправды, ведь Он судит нас по Своей милости. Так будем об этом помнить. И Он, милостивый, не может не помиловать и нас, и ближних наших, если мы будем неотступно молить Его об этом. Как, когда, каким образом — это Его дело. Аминь.

Вернуться к содержанию

---

Мученики

Мученики радовались возможности пострадать за Христа. Такое было горение духа у первых христиан. Потому они, конечно, и сподобились в то время жить.

Мы же стыдимся часто даже своей веры, мы боимся, что кто-то узнает. А потерпеть — не только за имя Христово — мы за грехи-то свои не можем потерпеть. Мученики могли столько терпеть потому, что у них смирение было. А если человек не может терпеть, когда его обличают в чем-то, когда говорят о его грехах, укоряют, — то он не сможет быть и мучеником. Это обман. Он не сможет пострадать за имя Христово, за Христа, быть настоящим христианином, если не может терпеть поношения и обличения.

Если не можешь терпеть за свои грехи, то не сможешь терпеть и ради Бога. Терпеть ради веры — это духовная сила, особая… Конечно, бывали исключительные случаи, когда вдруг человек «поворачивался» к вере сразу, — мучитель делался мучеником. Но ведь не все мучители, и далеко не все, обращались в мучеников, значит, были у обращавшихся какие-то внутренние качества (одному Богу ведомые!), которые в одно мгновение могли (конечно, благодатию Божиею) из мучителя сделать мученика.

Потому, когда празднуем память святых, преподобных, мучеников, мы должны им молиться, чтобы они нас укрепили хотя бы за свои собственные грехи нести кресты свои, которые мы получаем по своим страстям.

Ведь у человека не просто так, случайно, жизнь устраивается. Сказано: «Строптивым и пути посылаются стропотные». Или как в Псалтири сказано: «Даст ти Господь по сердцу твоему». По сердцу твоему тебе все в жизни посылается. Каждому — свое. Мы думаем: «вот, это мне как-то незаслуженно». Незаслуженно — в каком смысле? Действительно, мы страдаем незаслуженно, т.е. заслуживаем-то мы большего, конечно. А мы страдаем незаслуженно мало. Потому апостол Павел говорит: «непрестанно молитесь, за все благодарите, всегда радуйтесь» (1 Фес. 5,17).

Мы грешим, и мало того, что грешим, еще и не хотим ничего потерпеть ради Бога, не хотим смириться, не хотим признать себя грешными, виноватыми.

Праотец Авраам о себе говорил: «Я, прах и пепел, дерзаю говорить». Он всегда смирялся, даже перед племянником своим Лотом смирился! Давид- царь, а когда его поносили, он молчал.

Прп. Мария Египетская оставила путь греха, прожила несколько десятков лет в пустыне, в подвигах неимоверных, непостижимых, превыше человеческого естества, и после всего этого говорила: «Я грешная женщина, блудница убогая…»

Прости нас, Господи. Мы согрешаем словом, делом, помышлением, и всеми чувствами, безмерно согрешили, бесчисленно согрешили.

Вернуться к содержанию

---

Новомученики Российские

Сегодня празднуется память всех Российских Новомучеников и Исповедников. Святейший Патриарх Алексий II и Священный Синод Русской Православной Церкви постановили праздновать собор Российских Новомучеников в ближайшее воскресенье после тоже недавно установленного дня памяти одного из первых мучеников среди Новомучеников, митрополита Киевского и Галицкого Владимира. Его житие свидетельствует, что он благословил тех, кто его расстреливал, и просил у Бога, как и первомученик архидиакон Стефан, чтобы Господь не поставил им это во грех.

Наш храм сподобился особой милости Божией. У нас перед алтарем, в церковной ограде, покоятся мощи тех самых исповедников, память которых сегодня мы празднуем. Это митрополит Нафанаил, который многие годы был в заключении, в гонении, скрывался до самой своей праведной кончины, погребен сначала в селе Федоскине, потом перенесены были его мощи уже после войны сюда, в Отрадное. Они нетленны. Рядом с ним покоится праведный Сергий и еп. Стефан.

Епископ Стефан в молодости был врачом невропатологом. Он — духовный сын о. Сергия Мечева, был в близком духовном общении со старцем преп. Нектарием Оптинским. Отсидел 8 или 10 лет в лагерях и ему грозил еще десятилетний срок за то, что как врач он старался облегчить участь заключенных, неправедно осужденных, которых в то время было множество, особенно священнослужителей. По совету медсестры, которая видела все его добрые дела, сочувствовала ему, он в молитве обратился за помощью к блаженной Матренушке. Имея возможность, как врач, выходить за зону, он трижды прокричал в лесу: «Матренушка! Помоги мне, я в беде!» И был освобожден. После того, как освободился, — он не домой поехал, а поехал поблагодарить Матренушку. И когда зашел в дом, который указали ему, — то, поскольку она, больная, лежала в ящичке и некого было спросить, где она, он сказал: «Здравствуйте!» И услышал голос «Здравствуй, раб Божий Сергий!» Он в миру был Сергей Алексеевич Никитин. «Откуда ты, — говорит он, — меня знаешь?» — «Да ты ведь, — отвечает она, — меня кликал, звал. Я и услышала».

Рядом с этими угодниками Божиими покоится и о. Дорофей, архимандрит Данилова монастыря. Он был в заключении 8 или 10 лет, а потом, когда освободился. 10 лет жил в сарае. И в холодное время приходили коты, вокруг него ложились и грели его. Это факт, я сам это видел, Господь сподобил меня бывать у него.

Здесь же, возле нашего храма, похоронен и о. Евфросин. Он 10 лет отбыл на Колыме. Когда срок окончился, его вызвали и сказали: «Подпиши еще 10 лет». Куда деваться — Колыма! Он подписал. Господь как бы испытывал его решимость. Неожиданно приехала комиссия, стали проверять списки заключенных и говорят: «Да ведь этот срок-то закончился». И он был освобожден. Заключенные собрали ему пожитки, какой-то чемоданчик, он сел на последний пароход, приплыл во Владивосток, и началась война. Если бы его тогда не освободили, он бы не выжил, во время войны там все погибли. И потом о. Евфросин еще скитался, было время, когда он каждую ночь ночевал в разных местах, потому что за ним по пятам ходили, хотели снова арестовать. Но иеросхимонах Иннокентий, он похоронен в с. Алексеевском, духовный отец о. Евфросина, которого он посещал, сказал ему. «Не бойся. Господь тебя сохранит, только ты не оставляй меня».

У о. Евфросина, как он мне лично рассказывал, было такое состояние, когда он не выдержал издевательств и решил бежать. Это решение было совершенно безумное, потому что куда бежать, если вокруг несколько тысяч километров тайги, да зимой еще. Просто на смерть. Но он ушел в тайгу, и шел, и терял силы уже, ел клюкву, какие-то еще ягоды, орехи. А потом, не знал куда идет — карты не было, — в конце концов вышел на трассу. Там его подобрали и привезли опять в лагерь. И когда его привезли, начальство пришло в ярость, и решили еще продолжить издевательства. Его 3 недели держали на морозе и через день хлеб и воду давали. И он остался жив. В то время, как апостол Павел говорил, умереть для него было бы только облегчением. Но он молился: «Господи! Сохрани меня, не ради меня, а ради славы имени Твоего». И Господь оставил его в живых. Начальник лагеря говорил: «Не может быть, чтобы он остался жив». Конец этого начальника лагеря, мучителя, был страшен. Его вскоре назначили начальником другого лагеря. Жестокость этого человека была известна, и там заключенные разорвали его на части. Так еще здесь, на земле, Господь покарал мучителя.

Когда о. Евфросина после трех недель пыток на морозе бросили умирать, его выкормили уголовники. А кормить его не полагалось, потому что он не мог выработать норму. Уголовники его брали с собой, выполняли за него норму и кормили его за своим столом.

Уже после войны один врач, который посещал отца Евфросина, удивлялся его ощущениям. Он сказал: «Что с Вами сделали? У Вас проморожена нервная система». О. Евфросин в то время лежал в шерстяных носках, в валенках, и под ногами у него еще подушечка была, потому что он чувствовал холод от пола. Сзади у него тоже была подставочка и подушечка, когда он сидел, потому что от деревянной стены он тоже чувствовал холод.

Среди тех, кто стал исповедниками, были люди, которые по своей слепоте временной, иногда и потому, что поверили лжи, пошли даже против Церкви или отошли от Церкви. Но в лагерях многие пришли к вере. Отцу Евфросину (он в миру был Василий Адрианович) многие там говорили: «Василий Адрианович! Если бы мы все были такие, как ты, мы бы здесь не сидели». Всех поражала твердость, с которой он в лютых обстоятельствах исповедовал свою веру.

Об этом мы слышали в сегодняшнем апостольском чтении: «Ни теснота, ни смерть, ни гонения, ни глубина, ни высота — ничто не может отлучить нас от любви Божией».

Все мы знаем и могилку о. Сергия, бывшего настоятеля нашего храма. Он стал священником только в 1946 г., уже после войны, хотя окончил семинарию в 1911 г. Он говорил: «Не рукоположили меня тогда, я вот потерял венец». И с таким сожалением говорил. Но Господь его сохранил для другого. Он Владыку Нафанаила посещал. Если бы узнали, заключение ему бы тоже грозило за общение с еп. Нафанаилом, который тогда скрывался, и с еп. Арсением — последним настоятелем Чудова монастыря, и игуменьей Фамарью, которая о них заботилась, и с о. Дорофеем, которого по милости Божией и я посещал вместе с о.Сергием.

Не только священнослужители претерпели гонения в те годы. Когда я работал на Урале, был знаком с Галиной Александровной, уже пожилой тогда женщиной, муж которой был царским офицером. Он давал присягу на верность царю перед крестом и Евангелием и не мог изменить ему, пойти служить другой власти. Но солдаты его любили и защищали его. Но его постепенно отделили от своих солдат и в другое место перевели. А у него было шестеро детей. И вот повезли его в ссылку на санях, а она, жена офицерская, с кучей детишек за ним. И молила только, чтобы Господь, зная, как трудно детям в тех обстоятельствах, — все последнее у них отняли, — чтобы Господь хоть одного ребенка ей оставил. И она похоронила в дороге пятерых детей. Мужа ее в числе прочих офицеров в Сибири расстреляли. Они при этом пели: «Христос воскресе...» и говорили своим палачам: «Да простит вас Господь».

Эта Галина Александровна, которую я знал, была человек необычайной доброты. И дочка, которую ей Господь оставил, тоже была очень добрым человеком. И зять слушался беспрекословно свою тещу. Настолько Господь любовь сохранил у них в семье, что там все дети все время спрашивали: «Как бабушка? Как бабушка?»

Все мученики и исповедники Российские имели великую силу любви. Отец Алексей Мечев — он сам это чувствовал, а сказал об ап. Иоанне Богослове, что тот один из всех апостолов не был умерщвлен, потому что Господь дал ему такую силу любви, что она растворяла злобу мучителей, и никто не решился его убить. А об отце Алексее Мечеве рассказывали, что однажды его вызвали на Лубянку (личность-то известная, и они понимали, что он не простой человек) и говорят: «Вы старенький уже, а Церковь умирает. Все, уже нет никого. Ну, Вы там еще немного поисцеляете, и все...» А он так улыбнулся и говорит: «Что вы! Церковь живет благодатью Божией. Ведь знаете, кто на мое место встанет? Да вот вы и встанете. Господь коснется вашего сердца, и вы придете ко мне, а я вас буду рекомендовать Святейшему Тихону, и он вас рукоположит. Вот и будет продолжение». Они постарались отпустить его скорее. Как бы испугались, что вдруг «коснется», и они сейчас прямо с Лубянки побегут в Донской монастырь к Патриарху Тихону. А это, если будет воля Божия, вполне возможно. Потому что благодать Божия все может совершить.

Один раб Божий, который тоже был в заключении, он и сейчас жив, рассказывал, как у него спрашивали на допросах: «Вы что против Советской власти?» Он говорит: «Нет, что Вы. Вся власть от Бога». — «А как Вы считаете, мы построим новое общество?» Он говорит: «Это бесполезная работа». — «Это почему же?» — «Да потому, что такой эксперимент был уже у первых христиан. У них было все общее. Но долго они так не продержались. Одни искренне все отдавали, а Анания с Сапфирой утаили. Так и у вас будет. Никуда не денешься. Но там-то какие были люди! Уж тем более у вас ничего не получится». И ничего ответить ему не смогли. Господь сказал, и то истина: «Я дам вам уста и премудрость, которой не смогут противиться все противляющиеся вам». И дал Господь мудрость такую мученикам и исповедникам Своим. Известно, что, когда был процесс над священномучеником митр. Вениамином, был разыгран спектакль судебный. Там были и защитник, и обвинители, и свидетели, все, как подобает, как у Спасителя пред судом Синедриона. Все это было. Потом было и последнее слово обвиняемого. Он встал и сказал очень кратко: «Я выслушал все ваши речи. Я понял: здесь все разделяется за Христа и против Христа... Я за Христа и готов принять любой ваш приговор». И принял мученический венец. Он был митрополит и имел огромный духовный опыт.

Но есть такой рассказ, как безбожники решили поиздеваться над одним ребенком. И устроили спектакль: «Суд над Христом». И роль Христа дали верующему мальчику, а все остальные были его обвинители, ни одного защитника не было. Разыграли спектакль, мальчику этому дали какую-то роль, что-то он должен был сказать очень коротко. А потом ему дали последнее слово. И этот мальчик стал говорить так, что весь зал замер. И говорил он с той силой любви, сострадания, которая была у мучеников, у исповедников: «Вы смеетесь надо мною, а мне вас жалко. Ведь вы собственно несчастные люди. Вы не знаете, что такое молитва. Вы не знаете, что такое благодать Божия». Взрослые кричали: «Пусть замолчит». Дети кричали: «Пусть говорит!». Он немного говорил. По ходу спектакля нужно было суду удалиться для вынесения Приговора. Детишки удалились одни в комнату для совещания. Потом вышли и сказали: «Невиновен».

Все наши новомученики российские, как и мученики первых веков христианства, — это пример высшей чистоты, высшей любви и святости. Любовь это дар Божий. Об этой любви говорится в Евангелии, которое читается мученикам: «Сие заповедую вам: да любите друг друга. Если мир вас ненавидит, знайте, что Меня прежде вас возненавидел. Если бы вы были от мира, то мир любил бы свое; а как вы не от мира, но Я избрал вас от мира, потому ненавидит вас мир» (Ин. 15. 17-19). Эти слова и поныне исполняются. И поэтому мы должны прежде всего стремиться стяжать любовь. Тогда все выдержишь. А стяжать любовь мы можем, только если постараемся терпеть немощи друг друга: «Тяготы друг друга носите и тако исполните закон Христов».

Наша задача — в том окружении, в которое мы поставлены Промыслом Божиим, стараться сохранить любовь, потому что это тот фундамент, который дает возможность человеку устоять и в более сложных испытаниях, в страданиях, особенно за веру. Не думайте, что человек, раздражающийся на ближнего, не могущий потерпеть немощи его, будет говорить своему убийце или мучителю: «Да простит тебе Господь!» Человек, не терпящий ближнего, не сможет перенести страданий. Какое-то время он, может быть, сможет продержаться на гордыне, но недолго. Это как дом на песке.

Празднуя день памяти новомучеников и исповедников Российских, прославляя их подвиги, их страдания, их труды, укрепляемые и напутствуемые их добротою и любовью, постараемся хоть в чем-то быть подобными им: в любви к ближнему, в терпении того, что приходиться в жизни терпеть по Промыслу Божиему. Для святых — великие труды, подвиги, страдания и венцы. Для нас, грешных, слабых духом, телом, — некие трудности. Но и они, как говорил прп. Серафим, «если ради Бога без ропота претерпеваются, вменяются человеку как страдания ради Христа». Потому что, как сказал новомученик митр. Вениамин, все наши жизненные спектакли разыгрываются по одному сценарию: за Христа или против Христа. В каждом малом деле (великие дела не для нас) надо стараться поступать так, чтобы можно было с чистой совестью ответить, как митр. Вениамин: «Я за Христа». А для этого необходимо трезвение, постоянное внимание, контроль над своей душой и мыслями.

Великий полководец и христианин А. В. Суворов говорил: «Если победишь себя, то будешь воистину непобедим». Верный в малом и во многом верен, а неверный в малом и во многом неверен будет. Помолимся новомученикам Российским, чтобы Господь их молитвами укрепил нас быть верными хотя бы в малом, чтобы нам вместе с ними наследовать жизнь вечную. Аминь.

Вернуться к содержанию

---

О духовной мудрости

Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа!

Сегодня мы слышали Евангелие о том, как Господь изгонял нечистую силу. И эта нечистая сила возопила: «вем Тя, кто еси, Святый Божий». Это было после того, как Спасителя не приняли в своём отечестве. И вот эта последовательность событий евангельских, — она замечательна. Потому что когда люди даже не принимают, то всё равно истинность свидетельствуется, — как говорят, «от противного».

Одним из примеров истины — свидетельства «от противных» — является Крест Христов. То есть, даже те, кто и носит его, — иногда они даже и не понимают, какая в нём заключена сила, и почему крест именно вызывает такую злобу и раздражение других людей. (То есть, человек может — надевать на цепочки и носить что угодно, — и никто даже не обращает внимания, — когда же человек надевает крест, то сразу же обращают внимание и начинаются по этому поводу высказывания: «Что это ты крест надел?!!») Или, например, (я не раз этот пример приводил всем), — как само слово «безбожник», — это есть свидетельство истины бытия Бога. Потому что если взять это слово грамматически, то само слово имеет корень, приставку, суффикс и окончание. Это грамматика элементарная! Так вот: корень этого слова — Бог. И поэтому те, кто себя именовали «безбожниками», — они невольно вынуждены были всё время признавать Бога. — Если убрать корень, оставить только приставку, суффикс и окончание, то они ничто собой не представляют: потому что нет сущности. Кстати, и так называемый «атеизм» по-гречески: «а»-отрицание, «теос» — «Бог». «Атеисты» — это «безбожники». Так же, как «аморальный» — это тот, для которого не существует морали. Для него своё собственное хотение есть мораль. И таким образом, атеизм — по сущности — своей есть отрицание сущности Божества. Противостояние Ему. Борьба с Ним. (Если борются, то, ведь, с «чем-то». «Ни с чем», — бороться невозможно, бессмысленно. — Если говорить, что ничего нет, то, тогда, с чем ты борешься?!)

…Есть такое изречение народное, что «если Господь захочет наказать, — отнимает разум». Так вот, так называемый «атеизм» — это есть отрицание. Но отрицание, как попытка уничтожить, разрушить, — это процесс не созидательный. Было что-то сделано, что-то построено, — это разрушают. А что дальше? Как говорят: любая гипотеза или теория должны иметь положительную сторону. Если она только разрушает, то что в ней хорошего? — Что она предлагает вместо того, что разрушено? Ничего?! — Но, это же, с точки зрения здравого смысла, бессмысленно! И безумно! Поэтому, ещё пророк сказал: «Рече безумец в сердце своем: несть Бог». Даже противники веры — вольнодумцы — они не могли обойтись без Бога и говорили, что без Него и невозможно просто обойтись. Вольтер (один из более ли менее известных личностей в этой отрицательной области) сказал: «Если бы Бога не было, Его бы нужно было б выдумать, чтобы удержать чернь в повиновении, а аристократию от блуда и разврата». Как фраза построена, если подумать и осмыслить. — Начинается: «если бы Бога не было…». Иначе — он есть?! Если б Его «не было», лишь тогда бы Его нужно было бы выдумывать! — То есть, получается: Он есть, и Он нужен!

Когда начинались, в своё время, лекции всевозможные атеистические, и какие-то «мероприятия» антирелигиозные, то народ наш (о великий русский народ!), — он с большим юмором воспринимал это. Появились объявления и плакаты? Значит, скоро Пасха или какой-нибудь праздник приближается. …Если устраивают воскресник или субботник, — значит в Церкви праздник. Потому что в противовес этому делают всё!

Святые отцы так это и отметили: «Всякому доброму делу должно что-то мешать», — на него должно что-то набрасываться. Иначе это не доброе дело. Своих-то, ведь не бьют! Вот в настоящий момент я говорю эти слова, — ребёнок кричит (в храме громко плачет младенец). Думаете, просто так кричит?! — Нет. Это чтобы не слышали. Чтобы отвлекались вниманием! Чтобы, этот важный момент люди пропустили…- Это не случайность, нет! В своё время, кажется, Паскаль сказал (кстати, Паскаль принял монашество в конце жизни своей): «Случай — этот псевдоним, под которым Бог действует в мире». То есть, случаев-то нет! Я не раз замечал, когда я говорил проповедь: мысль приходит — не от себя! — это Господь посылает! Самому, даже, интересно, что говоришь! Я говорю, и вдруг во время проповеди входит кто-то в шапке, ходит по храму, никто ему никаких замечаний не делает, — это значит: внимательно слушают, видимо. А меня это начинает отвлекать. Это постоянно было. Потом, когда я перестал обращать внимание, перестали ходить (потому что, вроде: не действует это).

Всё очень просто. Жизнь христианская — настолько она наглядна, что, как любил говорить — Царствие Небесное моему родителю! — мой батюшка: «Христианство — это жизнь!» Это не философия, это не какие-то там умственные рассуждения, — это конкретная жизнь!

Когда человек увлекается чем-то (скажем, рыбалкой, нумизматикой, — как говорят, — «хобби»), — это понятно всем. Когда человек начинает ходить в церковь, да ещё молиться, — тут уж некоторые вздрагивают. Это раздражает: «Опять пошёл? А чего он пошёл?! Что он там делает?!» Когда человек идёт на футбол и ничего там не делает или сидит перед телевизором, (как говорят: «коровничает», глазеет, и ничего не делает), — многих это не волнует. Но когда он стоит с молитвами перед иконами, то это начинает раздражать. — Это ли ни свидетельство от противного! И это как раз есть наглядное свидетельство евангельской истины. По этому-то и определяются все богоугодные дела. — Как святые отцы заметили: «Приступаешь работать Богу, приготовься к искушениям». Если какое-то дело делаешь доброе — и никто тебе не мешает, никого это не раздражает — значит Богу оно не угодно. (Потому что, если бы оно было угодно Богу, враг обязательно мешал бы). Он старается всякому богоугодному делу помешать, или не допустить ему совершиться. Ну, если уж совершилось, то, хоть потом пнуть. Хоть в спину, но пнуть копытом. И это факт. Человек собирается идти в церковь. — Начинаются какие-то «обстоятельства» Звонки, кто-то опоздал, что-то забыл… Приходит в церковь, — тут своё: начинает отвлекаться. Только, чтоб не молился! Только, чтоб не стоял, не слушал, о чем говорится в церкви. Ну, а если человек все же добрался до храма, если он как-то тут сколько-то выстоял, то уж потом-то нужно что-то сделать, чтобы он как можно быстрее всё растерял…

Есть замечательный обычай (у нас почти полностью забытый), — когда люди приходили из храма (обычно радостные, утешенные), то входя в дом говорили: «Бог милости прислал!» Потому что действительно, сами получали милость (ведь быть в храме-то — это милость! Ведь, кто не ходит в храм, он просто лишает себя этой милости, — только и всего!). Ну, а кто по обстоятельствам не мог, поэтому ему и приносят те, кто был в храме.… Говорят: «Бог милости прислал!» Бог милости прислал: меня сподобил быть в храме, а со мной — тебе прислал милость. — Какая красота-то! Какая любовь-то Божия! И вот, он приходит, а на него, значит, «рычат» дома: «Где тебя носило?!» — и тому подобное… Это проверено неоднократно.

Я вспоминаю первые свои годы служения священнического (молодость, по милости Божией, какая-то ревность — что-то разъяснять, проповедовать…) Так вот, бывало, я с кем-нибудь поговорю — венчаться, креститься… Прихожу домой, — меня встречает сразу же — Царство Небесное! — моя тёща: «Где ты, дети тут передрались!?» — А их много было, — семь человек, — конечно, передрались. То есть, я там проповедую, а он тут их лбами стукает… — чтобы, когда пришёл, я получил бы, значит, соответствующее «вознаграждение». Но самое замечательное что? Когда иду,- думаю: «Ну ладно, сейчас приду, — наверное, там что-то творится…» Вхожу: тихо. Когда приготовился, значит, (ну, уже «уготовихся и не смутихся»), — какой смысл тогда? Нужно, когда не готов! Когда ему — удар в спину, или там «подножку», как говорят… — Вот, тогда! Ну, чисто бесовская работа!

Так вот, это реальная жизнь. Совершенно реальная. Повседневная наша жизнь, обычная наша жизнь. И душу свою нужно перестраивать на евангельский строй. То есть: удивляться нечему, что дома, как говорится, «дым коромыслом», когда ты в церкви или что-то делаешь доброе… Нет, это естественно! Значит, правильно. Значит, всё нормально идёт.

Кажется, отец Александр Ветелев, (Царствие Небесное!) — один из наших старцев, наставников, профессор Московской духовной Академии, — когда ему говорили: «Батюшка, у меня ничего не ладится…» — Он говорит: «О, это хорошо!» — «Чего ж, — спрашивают, — хорошего-то?!» — «Ну, когда ладится, — это очень странно. Едва ли это может нормально быть, потому что это уже должен быть совершенным человек»… Ну, иногда Господь отодвигает, покрывает, — пока ещё слаб, ещё не набрался некоторого опыта, вроде бы — получается… Но это не значит, что ладится! А вот, когда не ладится, значит, — нормально, значит ты можешь уже… То есть уже можешь что-то делать в духовной области, — и Господь тебе такую возможность даёт. Он тебе постоянно помощь посылает (незаметно, — но она есть, — благодать!)

Мне недавно пришлось слышать одно высказывание кого-то из старцев. У нас говорят: «Вот, я раньше так молился, так всё хорошо… — А сейчас у меня всё ничего не ладится». А почему ж раньше-то было?! «А раньше, — говорит этот старец, — пока ты был ещё слаб, с тобой молился Ангел-хранитель. И поэтому то, что ты чувствовал, или какое было состояние, — это потому, что рядом с тобой Ангел был. — К нему-то никто не приблизится! (»Яко ангелом своим заповесть, сохранити тя во всех путех твоих…«) — А теперь Ангел немножечко отодвинулся, — говорит: «Ну, давай! Я с тобой сколько трудился, — давай сам!» — Давай: шажки делай молитвенные. И начинаешь спотыкаться уже, качаешься, падаешь… А-а, ну, вот это-то как раз, ты молишься… — То молился с тобой Ангел-хранитель: тебя на ручках носил, поддерживал. А теперь ты начинаешь молиться! Ничего, этому не смущайся… Смущаться этому не приходится. Наоборот: нужно радоваться. Значит, по милости Божией (всё равно, Господь не оставляет, конечно, — потому что сам ты ничего не сделаешь!) уже что-то тебе позволено делать самому (в некоторой степени, то есть).

Поэтому, ныне покойный — Царство небесное! — отец Иоанн Крестьянкин замечательно сказал: «Если ты страдаешь или телесно, или душевно, — то обрати внимание: все в разной степени страдают или душевно или телесно, — без страданий не прожить. Больше того, если ты обратишь внимание, будешь внимательным, увидишь, что больше страдают лучшие люди. Значит, вот, ты и попал в число тех, кому позволено страдать, дабы духовно совершенствоваться». То есть, тебе уже позволено что-то потерпеть. Если раньше не терпел, тебе ещё не позволяли. (Как ребёнку, пока он не умеет ничего совсем, его совсем одного нельзя оставить,- он разобьётся, сам себе повредит… Когда он что-то может, тогда ему позволят: «Деточка, теперь можешь делать»). И Отец Небесный говорит: «Деточка, теперь можешь немножечко потрудиться. Ну, я тебя поддержу, конечно, — чуть с поддержкой, — ну можешь уже что-то сам». Ну, а сам начинаешь, соответственно, ковыряться… кувыркаться…

Ну, и вот, видите, — какая красота такая духовная! Как всё просто, оказывается, всё ясно, — всё на своих местах. Поэтому апостол Иаков ещё говорил: «Радуйтеся, егда во искушения впадаете различныя». Радуйтеся! «Искушения соделывают терпение». То есть, ты начинаешь приобретать навык. А именно какой навык? Навык — как в этих обстоятельствах себя так вести, чтобы и самому стараться не грешить, и других на грех не навести. Вот, ведь, в чём заключается мудрость терпения.

Тот же отец Иоанн Крестьянкин приехал как-то к батюшке отцу Сергию, иеромонаху Серафиму, и мы с ним там, в коридорчике, встретились. Я выхожу, а он вдруг меня спрашивает:»Ты читал апостола Иакова, знаешь слова: «У кого не хватает мудрости, пусть просит мудрости»? Ну, по милости Божией, я с детства в Церкви, поэтому эти слова-то мне были знакомы, конечно… Да ещё и семинария, Академия кое-что дала… Я говорю: «Батюшка, да помню, вроде бы…» «Ты думаешь, — говорит, — что это — Соломонова что ли мудрость-то? — Нет. Это терпение!»

Терпение! То есть, как раз духовная мудрость — это терпение. И вот как раз духовная мудрость-то, — она и даёт возможность правильно всё увидеть и, с Божией помощью, правильно поступать. Потому что иногда: не видим, не замечаем. Видим совсем не то. Смотрим не в ту сторону. — Ну, прежде всего, нужно смотреть на себя, — с этого нужно начинать. Потому что всё, что случается с человеком, имеет, прежде всего, отношение к нему самому. С тобой же случается, значит, ты же участвуешь! Если тебе кто-то такой поперёк всё делает, вспомни премудрость Соломонову: «строптивым пути посылаются стропотные»… Если тебе без передышки приходится чем-то заниматься, — «Пути ленивых постланы тернием»… Скажешь: «Да, что ж такое! Да сколько же это можно?!» Ну, а сколько можно… Как в моей любимой притче: когда одного спрашивают: «как у тебя так всё складывается, вроде бы, так нормально?» А он говорит: «Да это просто очень. — Нужно терпение» — Ему говорят: «Да, что ж, терпение? — Какое терпение? Терпение-то разное бывает: иногда терпишь-терпишь, — какой толк от этого?! Это всё равно, что воду решетом носить!» — «Да, как сказать, — говорит, — а ты дождись зимы». Потерпи: дождись зимы!

Вот борешься даже со своими грехами… Святые отцы эту притчу сказали другими словами: «Когда мы грехи не оставляем, то грехи нас оставляют». То есть приходит зима (ну, сначала осень, конечно, бывает, а потом и зима), — и смотришь: уже ноги не ходят, глаза не видят, уши не слышат… Куда уж там куда-то хотеть… (Обратите внимание: на дискотеках, ведь, стариков-то нет, почти. Там у них уже зима началась , у «молодых» — ещё весна: поэтому всё бурлит…)

Есть в сокровищнице премудрости православной Церкви и святых отцов повествование. Один ученик говорит старцу: «Отче! Вот ты говоришь, всё правильно, всё хорошо. Но потом, — говорит, — ничего не остаётся у меня в голове: ухожу и всё забываю… Какой же толк от этого?!» (Вот опять: «какой толк»). А старец говорит: «Ну вот, два кувшина стоят. Тот, крайний правый, — возьми, налей в него воды и вылей». Через некоторое время опять говорит: «Опять в тот же самый налей и вылей». И вот он в течение дня или какого-то времени ученик наливал и выливал из него воду. «Ну, принеси оба», — говорит старец. Принёс. «Какой чище?» — «Ну, который полоскал, конечно!» — «Вот, так и ты!», — говорит. Есть такое выражение: «мозги прополоскал», «полощут мозги». — Вон, откуда это: из святых отцов всё это идёт.

Поэтому, вроде бы, ничего и не остаётся, но если чаще будешь в храм, всё будет чище. Прополощет Господь душу! Аминь.

Вернуться к содержанию